Анненская хроника

Когда под чёрными крылами

Склонюсь усталой головой

И молча смерть погасит пламя

В моей лампаде золотой…

На белом небе всё тусклей

Златится горняя лампада...

Зацветают весной (ах не надо! не надо!),

Зацветают весной голубые цветы.

Не бросайте на них упоенного взгляда,

Не любите их бледной больной красоты!

Чтоб не вспомнить потом (ах не надо! не надо!),

Чтоб не вспомнить потом голубые цветы

В час, когда догорит золотая лампада

Неизжитой, разбитой, забытой мечты!

XLII. Кантонистcкая школа. — Сливицкие. — Эмануэли. — Филькович. — Марченко.

352

В 2 часа у меня ежедневно на полчаса являлся приятный отдых, чтобы не сказать душе праздник. По дороге в штаб приходилось проходить под окнами молодой, далеко некрасивой, но чрезвычайно любезной жены состоящего по кавалерии полковника Сливицкого.

Коренастый, рыжий с проседью 50-ти летний полковник*, вероятно по случаю потерянного в сражении пальца, был несколько лет Таганрогским городничим. Вследствие чего он потерял это место, мне неизвестно, но в данное

353

время состоя под судом, каждую минуту ждал оправдания и говоря, что его дело в несколько стоп бумаги — самый интересный роман, советовал каждому его прочитать.

— Ах, Сливушка, Сливушка, говорила прихихикивая жена. Кто же добровольно согласится читать все это?

— Да ведь это роман.

— Но интересный только для тебя.

Надо прибавить, что m-me Сливицкая была радушно принята в лучших домах города, начиная с семьи корпусного командира**. Кроме живого задора ее голубых глаз и игривых речей, скользивших по самому краю излишней вольности, меня привлекал у нее отдых с благовонною папиросой, которою она меня каждый раз снабжала.

В те времена фабричных гильз еще не было, и милая женщина с величайшим искусством приготовляла их для мужа, причем около 30 штук приходилось на мою долю в месяц.

В материальном ведении дома, я всю жизнь удивлялся и сочувствовал хозяйствам, подобным тому, какое велось в этом доме; все знали, что средства Сливицких были до крайности ограничены; но видно было, что полковник сам прошел на службе строгую школу нужды. Сколько раз он спрашивал меня, знаю ли я Arme – Ritter Suppe, к которой он в молодости часто прибегал?

— Надо, говорил он, поджарить в чухонском масле белого хлеба, а затем накрошить в кипящую воду луку и всыпать поджаренные гренки, и выйдет превосходный суп.

У Сливицких была пролетка с весьма красивой рыжей лошадью и другой несколько сухопарой караковою; первую они называли денною, а вторую ночною. К этому надо прибавить, что m-me Сливицкая от времени до времени упрашивала меня приходить к обеду. Повар у них был весьма хороший, и обед нимало не напоминал Arme – Ritter Suppe***.

<...>

354

В этом доме <ротмистра Эмануэля, адъютанта корпусного командира> не помню, чтобы я обедал, но каждый раз был приглашаем на танцовальные вечера и ужин, куда иногда появлялся с женою корпусный командир. Тут приходилось нам фигурировать с m-me Сливицкой в заученных у нее в дом фигурах "редовы“. Так назывался танец, в котором между прочим танцующие, покидая друг друга, делали вольты в противоположные стороны, с тем, чтобы не столкнувшись с дамой, кавалер снова уловил ее талию и продолжал танец.

385 (XLVI. Балы в городском собрании. — Утреннее собрание. — Графиня Надгоричани. — Тимковские. — Экельны.)

Справедливость заставляет сказать, что моя приятельница m-me Сливицкая не ограничилась угощением меня папиросами своего изделия, но сняла мой акварельный портрет, в то время до известной степени схожий.

* Думаю, что В. В. Сливицкому ещё не было 50-ти. На найденной надгробной плите обозначена дата смерти В. В. Сливицкого 22 июня 1869 г., и что он прожил 70 лет, т. е. он 1799 года рождения. А. А. Фет начинал военную службу в 1845 г. в г. Новогеоргиевске, где он, видимо, и познакомился с семьёй Сливицких.

** Не ясно, о каком городе идёт речь. А. И. Червяков в том же примечании указывает, что Фет описал "службу и быт штабных офицеров Елизаветградского корпуса военных поселений". Он служил в Кирасирском Военного Ордена полку (название с 1844 г.), который располагался в городе Новогеоргиевске, несуществующим с 1961 г., когда местность была затоплена Кременчугским водохранилищем. А штаб корпуса 3-ей Кирасирской дивизии, по словам самого Фета (с. 262), находился в Елизаветграде (сегодня г. Кропивницкий, Украина).

*** В воспоминаниях Фета обращает внимание, что он часто обращается к "обеденной" теме. Наверное, в молодые годы и в его положении это была значимая тема.